Двенадцать-Т дернул щекой.

— Хорошо, — вымолвил Квинн. Гангстера выдали мысли — горечь поражения, смешанная с гневом и отчаянием. — Ты хочешь знать, что второе? Очень просто. Я желаю, чтобы Нюван была первой планетой, призванной Братом Света в его царство. Я низведу на эту планету Ночь, Двенадцать-Т. Бесконечную Ночь. Ночь без надежды. Покуда Он не явится с другого края бездны, чтобы даровать вам спасение.

— Пойди уе…ись, — произнес Двенадцать-Т как можно более отчетливо и приготовился к возмездию. Квинн хохотнул негромко.

— Не так быстро, придурок. Я тебе сказал — мне нужна твоя помощь. Мне нужен хитрожопый помощник из местных, чтобы выбить мне корабль и пропихнуть моих одержимых учеников на планету в обход полиции. Кто-то, кто знает все коды доступа. И это ты, Двенадцать-Т. Как Он избрал меня, так я избрал тебя. — Он оглядел оставшихся бойцов. — Эту бесполезную мразь мы сейчас откроем для одержания, а потом обратим весь Джесуп. После этого никто там, внизу, не сможет нам противостоять.

— Господи Иисусе, помоги! — взмолился Двенадцать-Т. — Прошу тебя…

— «Бога нет», — зло передразнил его Квинн. — Так что и сына у него быть не может, так?

Он с хохотом подтолкнул Двенадцать-Т к палубе. Колени гангстера подогнулись, так что липучка приклеилась в штанам. Квинн опустился перед ним на палубу и поманил к себе Лоуренса.

— Я знаю, что ты крепкий орешек, Двенадцать-Т. Если тебя одержать, ты только станешь водить за нос нового хозяина и вредить мне как сумеешь. Ты и твоя тупая гордыня. Мне такая хрень ни к чему. Так что мне самому придется выжать из тебя все, что ты знаешь, дабы быть уверенным, что ты не наврал.

Стоя на коленях перед чудовищем и склонив голову, Двенадцать-Т все же выдавил из себя:

— Я никогда не стану тебе помогать.

— Станешь. У меня много способов привязать к себе ученика. Для большинства это страх или любовь. Для тебя я избираю зависимость.

Он возложил руки на голову Двенадцать-Т. Это напоминало коронацию наоборот — Квинн почти с нежной осторожностью снял серебряную покрышку с черепа гангстера. Та отошла с тихим чмоканьем. Кость под ней была покрыта кровавой слизью. По лицу Двенадцать-Т стекала плазма, мешаясь со слезами.

Лоуренс, как шут при короле, принял покрышку из рук Квинна. С губ мальчишки сорвалось безумное хихиканье. Он поднес сверкающую поверхность к лицу бандита, разом превращенного в бессильного вассала, чтобы тот мог полюбоваться на собственное отражение.

Руки Квинна опустились снова. В этот раз звук был громче — трескалась и хрустела кость. Он с улыбкой поднял окровавленную черепную крышку. Перед ним поблескивал паутинными оболочками обнаженный мозг Двенадцать-Т, исходя крохотными каплями ликвора.

— Вот теперь, — проговорил Квинн, — я сразу буду видеть, что у тебя на уме.

5

— Так значит, организационной структуры как таковой у вашей группы нет? — уточнила Алкад.

— Организация у нас есть, — настаивал Лоди Шалаша. — Только неформальная. Мы просто… единомышленники, не теряющие друг друга из виду и помогающие друг другу.

Алкад засунула ноги в штанины костюма-хамелеона. С прошлой ночи на ткани еще осталась пленка холодного пота. Физик сморщилась от отвращения, но продолжала натягивать костюм.

— Ты сказал, что у вас есть младшая группа — ребята, которые вычищают пауков. По-моему, это обычная иерархия подполья.

— Не совсем. Многие из нас работают в детских клубах. Помогаем поддерживать в детях память о Геноциде. Никто не имеет права забыть, как с нами поступили.

— Согласна.

— Да? — Лоди немного удивился.

— Да. Первое поколение беженцев забыло. Из-за них я и оказалась в таком… положении.

— Не волнуйтесь, доктор. Вои вывезет вас с Айякучо.

— Возможно.

У Алкад Мзу был повод гордиться собою. Снотворная программа оказала свое целебное воздействие, и, проснувшись утром, девушка была хоть и подавлена, но вполне в себе. Скорбь по отцу не прошла, конечно, но уже не обессиливала.

За завтраком Алкад объяснила, что ей нужно в первую очередь — по возможности скорее убраться с Дорадосов, раз уж спецслужбы пошли по ее следу. А для этого ей нужен корабль, способный вести боевые действия (упомянуть об Алхимике она себя заставить еще не могла). Требовать, чтобы команда состояла целиком из гариссанских патриотов, значило питать несбыточные надежды; сойдут и наемники. Все трое обсудили возможные варианты, после чего Вои и Лоди затеяли спор о том, с кем лучше будет по такому поводу связаться.

Добывать звездолет Вои отправилась одна. Попадаться на глаза людям вместе с ней для Алкад сейчас значило искушать судьбу без нужды. Рядом они выглядели слишком приметно, как ни ловко скрывали костюмы-хамелеоны отличительные черты.

— Эй, вы уже в новости попали. — Лоди весело помахал комм-блоком, куда у него была загружена программа-монитор новостных каналов. — Гляньте-ка, что передает кабраловская студия «Ньюс Галактик».

Алкад с трудом расправила костюм на плечах и датавизировала сетевому процессору студии команду выделить ей канал.

По «Ньюс Галактик» показывали голоморфную наклейку с юной танцовщицей, кричавшей «Беги, Алкад, беги!».

— Мать Мария! — пробормотала Алкад. — Ваших людей работа?

— Нет, клянусь. В первый раз вижу. И ваше имя знаем только мы с Вои. Другие даже не подозревают о вашем существовании.

Алкад вернулась к репортажу. Журналист проходил по главным общественным коридорам Айякучо. Наклейки были везде. Механоид-уборщик пытался смыть одну со стены, но растворитель ее брал с трудом — по металлической панели сползали черные ошметки полурастаявшего пластика.

— На Айякучо словно обрушилась чума, — радостно вещал журналист. — Первые наклейки появились шесть часов назад, и если бы я не знал, то сказал бы, что они размножаются делением, как бактерии. Полиция утверждает, что кто-то раздает наклейки детям, и сейчас ведется поиск и корреляция по данным камер слежения, чтобы определить главных поставщиков. Источники в общественной прокуратуре, впрочем, уточняют, что не вполне понятно, какие обвинения будут предъявлены. Сейчас всех больше волнует другой вопрос: кто такая Алкад и от чего она бежит?

Показали ведущего в студии.

— Проведенное нашим каналом расследование выявило один из возможных ответов, — проронил он мужественным басом. — Во время геноцида доктор Алкад Мзу была одним из ведущих ученых-исследователей гариссанского космофлота. По некоторым данным, она пережила геноцид и последние тридцать лет под вымышленным именем преподавала физику в университете Дорадосов. Но теперь разведки инопланетных держав, подстрекаемые омутанской пропагандой, развернули охоту на Алкад Мзу под предлогом якобы имевшего место нарушения конвенций о запрещенных оружейных технологиях. Пожелавший остаться неназванным старший представитель правящего совета Дорадосов заявил сегодня: «Подобные действия инопланетных агентов представляют собой грубейшее нарушение нашего суверенитета. На мой взгляд, просто омерзительно, что омутанцы могут предъявлять такие необоснованные обвинения нашей гражданке, посвятившей жизнь образованию нового поколения. Если такова их политика после тридцати лет санкций, то мы должны спросить: почему они вообще были сняты? Агрессивной природы омутанского правительства они, во всяком случае, не изменили, и их новый кабинет — всего лишь новый ошейник на старом псе…»

Далее советник заявил, что, если бы Алкад Мзу появилась у него дома, он, без сомнения, предложил бы ей убежище, как и любой настоящий гражданин Дорадо, и что он не успокоится, покуда все подозреваемые в шпионаже иномиряне не покинут астероиды.

— Святая Мать Мария! — простонала Алкад, отсоединяясь от канала и присаживаясь на кровать. Капюшон костюма-хамелеона вяло болтался у нее на плече. — Просто не верится. Мать Мария, они из меня сетезвезду делают!

— Это подарок от дяди, — признался Лоди. — Заметили, с каким положительным упором идет репортаж? Мария, да если бы нам тут позволяли голосовать, вас завтра же избрали бы президентом.